Когда нет места для защиты.



Она сидит на скамейке для запасных: окружённая кастрюлями, дедлайнами и чеками из продуктового за углом. По лицу расползлись усталость и пустота, в глазах ничего не отбивается, даже смех ребёнка.

Вокруг жизнь, с завидующими и понимающими, со злорадствующими и поддерживающими, и она, где-то за немой ширмой. Когда познакомились в десятом классе, и первая любовь закружила, как качели “Ромашка” в городском парке аттракционов, шепталась вся школа: пара из отличницы и уличного хулигана, как в лучших романах о несчастной любви, но посмотрите, как хорошо дополняют друг друга. Нет, в этот раз всё будет решительно иначе.

Носил ей ромашки, скупленные у всех бабушек возле подземного перехода, ездил на велосипеде мириться за тридцать километров, посвящал стихи и пел песни под окнами. Была бесконечно влюблена и счастлива, счастлива так, знаете, что вдоль дороги пешком, и впереди ещё много километров вместе.

Пролетел университет, первая работа, стажировка за границей и карьерный рост. Сто человек пришли на свадьбу любви, но невеста, та, острая на язык болтушка, молчала. Не светились чистым бриллиантом её глаза, что отбивал апрельские лучи в обручальном кольце, не трещал, переливаясь, смех. Он тоже помалкивал: в костюме, сшитом по фигуре, галстуке, что оттенял его тёмные, как дикая черника, глаза, и с тонкими губами, как одна, проведённая перьевой ручкой, линия.

Отношения выдержали два кризиса: на третий год, по пьяни изменив в клубе, и на седьмой, ушла в сердцах с работы, но десятый рубеж проходили с треском деревенской, давно не использованной, повозки. В его мире она — не тот номер один, кому открывают дверь и подают руку с машин покупают все ромашки у бабушки возле перехода. Она дополнение. К его статусу, бизнесу, цифрам на сберегательном счёте. Его собственность, приколоченная, пришитая толстой иголкой. Делай что хочет, но подчинись авторитету. И когда в кругу друзей вдруг взрывается смех, сначала поймает одобрительный полукивок мужа, а уже потом и сама улыбнётся.

Не такая, не здесь, неправильно”, — слышит вместо комплиментов, — “где еда, почему поздно, будет иначе”, — вместо обожающих раньше глаз.

Она отбивалась, раскрыв руки, как пшеничные мельницы, отрывала сердце, чтобы впитывать яд всеми тканевыми поверхностями, плакала, натирая глаза до болезненной красноты, пока не поняла:

Он большой. Он увеличивается и растёт в нападении, а она, нет, не ломается, она отдаляется, чтобы однажды прикрыть, не потревожив, за собой дверь, прихватив фикус, что выжил, вопреки предсказаниям, и уйти, оставив ядовитые стрелы, удивлённого кота и перспективного мужа другим, кому нужны сражения, а не обволакивающая, поддерживающая сила настоящей любви.

Автор — Анна Биленька