Герой этого интервью написал мне сам. “Привет, я знаю, что ты собираешь истории страхов. Возможно, моя история покажется тебе интересной”.
Мы встретились в кафе на окраине города. Официанты не предлагали напитки, музыка не вырывалась из динамиков. Беседа текла несколько часов. Герой плакал. Плакала я. В конце мы обнялись, понимая, что выполнили обещания друг перед другом: он поделился своим опытом, я – выслушала. Послушайте и вы историю об одиночестве морского волка.
Когда ты впервые ощутил страх одиночества?
Я помню момент, когда подошёл к папе и попросил обнять меня. Мы стояли посреди поля, его обветренное лицо было красным от работы на воздухе, грубые руки, земля под ногтями. Я был в резиновых сапогах, холодом они шлёпали по лодыжках. Папа ответил, что занят, ему нужно вспахивать землю. Я не виню его. Его родители выросли на ферме, он вырос на фермне. Оба из многодетных семей, где всегда было чем заняться. Они не знали, как проявлять свои чувства.
Помнишь, что почувствовал в тот момент?
Это можно сравнить с погружением в пространство, где ничего нет: ни голоса, ни чувств. Кричишь там, звук отбивается от стенок, иглами залетает назад. Наверное, так выглядит место, где я познакомился со страхом одиночества. Мне было девять.
Это знакомство как-то повлияло на тебя?
С детства я был стеснительным, тихим ребёнком. Но видимо, что-то переменилось (я искал любви от других?) и стал общительным, весёлым парнем. Всеобщим любимчиком, главным заводилой. Я поступил в морскую пехоту, остался там работать после службы. Познакомился с невероятной женщиной – любовью всей моей жизни. Вскоре она стала моей женой, матерью сына, а потом и дочери.
Он сидит напротив, сложив большие ладони одну на другую и рассказывает свою историю. Когда он улыбается, морщины вокруг глаз улыбаются вместе с ним.
Здесь должно быть “но”.
С переменой в характере, страх одиночества никуда не ушёл. Я иду встречаться с друзьями, он со мной. Я сижу в баре, он рядом.
В поиске постоянной подпитки, я знакомился с женщинами, ехал к ним, изменял, а когда возвращался домой – устраивал скандалы, если пытались ограничить в свободе. Я разбрасывал вещи, орал на жену. Чувствовал себя сильным супермэном.
Его одиночество похоже на бездонную чёрную дыру, что водоворотом заглатывает всё, что дают: семью, детей, любимых людей, свою самость. Но этого никогда не достаточно.
Что случилось потом?
Мне надоела семейная рутина. Я решил, что достоин большего и ушёл. Был уверен, что стоит войти в местную забегаловку, как нарисуется приключение на ночь. Но всё будто погасло. Дольше, чем на две ночи новые отношения не завязывались.
Читайте также:
Страх жить как хочу.
Страх быть женщиной.
Страх публичного унижения.
Страх остаться нереализованным.
Как отреагировала семья?
Дети выросли. Им нужно, чтобы я освободил дом. Сын водит девушек, чтобы позлить меня. Дочь съехала, но напоминает о деньгах, что регулярно должны поступать на её счёт. Жена. Бывшая жена. (вздыхает).
Что с тобой происходило после, как ты говоришь, освобождения?
После развода я стал хуже себя чувствовать. Два года врачи отправляли от одного к другому специалисту. Диагностировали начальную стадию рассеянного склероза.
Когда я впервые не смог сам переехать порог дома на инвалидном кресле, расплакался, и понял, что был неправ.
Пришлось уйти с работы, взять пособие по безработице и погрузиться в одиночество. Я сидел дома, не отвечал на звонки, не открывал дверь. Когда выходи́л с оставшимися друзьями, больше не вёл себя как мачо. Женщины перестали на меня засматриваться. Видимо, что-то изменилось во взгляде.
Как тебе сейчас?
Всё, что у меня осталось – страх одиночества. Я сам выбрал мир, где нет места заботе, а любовь пылью улеглась по углам дома, где я один в инвалидным кресле. Откуда бежал, туда и вернулся.
Всё, что я могу сейчас – принять ситуацию, какая она есть. Кто знает, что там дальше.
Все истории анонимны, любые совпадения — случайны.
Поговорила: Анна Биленька.
Фото: Stefan Kunze.